СОВРЕМЕННЫЕ ВЫСТАВОЧНЫЕ ПРОЕКТЫ И ПРОБЛЕМА ТЕРРИТОРИИ

В рамках предыдущей дискуссии участниками семинара была затронута тема глобального центра, поэтому на последней встрече к обсуждению был предложен более широкий контекст, касающийся не только российского современного искусства. После обсуждения теоретических концепций понимания центра и периферии мы решили сосредоточиться на проектах, которые направлены на осмысление территории: Рижская биеннале современного искусства, «‎Шукшин. Палитра героя», «‎Москва-Казань-Москва».

Участники дискуссии:

Амаль Авезджанова

Людмила Алябьева

Анна Ассонова

Полина Лукина 

Лёля Милановская

Татьяна Миронова

Анастасия Нефёдова

Кристина Пестова

Валерия Пуховицкая

Наталья Смолянская

Софья Фёдорова

Максим Чалов 

1. РИЖСКАЯ БИЕННАЛЕ: ОСОБЕННОСТЬ ПОДХОДА К ВОСПРИЯТИЮ МЕСТА

 

Полина Лукина (П.Л.): Мне кажется, Рижская биеннале отличается, в первую очередь, очень высоким профессиональным и концептуальным подходом. Например, каталог издавался на трех языках: латышском, русском и английском. Темы, отработанные на каждой из площадок, были понятны даже без экспликаций. Мне кажется, эта биеннале, созданная на периферии и о периферии в глобальном контексте, не столько направлена на развитие региона, сколько на продвижение региональных художников и локальной среды.

 

Наталья Смолянская (Н.С.): Я бы хотела сказать, что здесь есть очень интересное противоречие. Сама биеннале — это событие мирового уровня, о чем свидетельствует та публика, которая ее посетила. На «‎Большевичке» у меня была беседа с одним из юных волонтеров, который сказал, что количество японских посетителей несравнимо превышает количество латвийских. То есть по посещаемости это международная биеннале. В то же время есть несоответствие месту, где это происходит, потому что среди всех остальных постсоветских мест Рига (и вообще Латвия) — это провальное место, она очень бедная. Поэтому это очень интересный феномен, и, как я понимаю, его поддержали именно для того, чтобы вывести Ригу из периферийного состояния. 

 

П.Л.: Мне кажется, еще большим успехом и удачей для биеннале стало то, что она была сделана на частные средства. Это дало огромную свободу в творчестве и в реализации, потому что государственные деньги всегда очень сильно сковывают при работе с искусством.

 

Н.С.: Да, и, конечно, личность — Агния Миргородская. Она лично встречала всех тех, кто приехал с professional visit, лично обходила и показывала то, что там есть. 

 

П.Л.: Еще на вернисаже на сцену были приглашены и представлены все работники, кто занимался биеннале, а также художники. Все были приглашены на сцену. Отношение всегда играет очень важную роль: и к художнику, и к работнику. Кажется, это тоже было причиной большого успеха биеннале. Это была очень качественно сделанная работа, что редко случается.

 

Татьяна Миронова (Т.М.): У меня есть ощущение, что как будто стирается противопоставление «‎центр-периферия», остается просто место. Место, у которого одновременно есть своя условная личная история и, с другой стороны, есть ощущение, что оно не одно, что вокруг есть еще что-то. Само напряжение между центром и периферией не стирается, но стирается эта необходимость все время проговаривать, что мы периферия, а мы центр. 

 

П.Л.: Мн кажется, что сделать это — изначальная задача биеннале, как формата. Просто как это работает? На этом примере работает, но есть много противоположных примеров.

 

Валерия Пуховицкая (В.П.): Я была в Архангельске на Арктическом форуме, который мне кажется очень похожим по формату. Рижская биеннале и архангельское понимание периферии очень схожи. Это какая-то большая семья, где все участвуют в презентации, по крайней мере, в открытии. Все очень душевно, мило, все знакомятся. Нет большой периферии, которая хочет только плакать.

 

Т.М.: Мне кажется, что там, может быть, нет плача, но есть ощущение уникальности.

 

Н.С.: Мы уникальные, потому что мы периферия. «‎Мы — поволжская культура, вот наши народные корни». На Рижской биеннале нет ничего народного, ничего такого, что отсылало бы к уникальности.

 

Т.М.: Я еще обратила внимание на то, какие темы мы обсуждали в рамках предыдущих встреч: отношения с государством, вопрос финансирования, вопрос языка, отношение к посетителям, к тем, кто делает эту биеннале. Вещи, которые не столько связаны с тем, что на выставке, что безусловно важно, но моменты, связанные с уважением, с человеческими отношениями. Это расширяет понимание выставки, события… 

2. ПЕРИФЕРИЯ КАК САМООЩУЩЕНИЕ

 

Н.С.: Сейчас выпустили сборник «‎Переписка художников с журналом «‎А-Я» [1]. Мне интересно начать с темы «‎встраивания» тех художников, которые оказались в чужой культуре, с того, как они себя ощущают. Они видят все тот же поп-арт, который они видели в СССР. Мол, «‎… в Париже странно, но тут нечего смотреть, ну, вот поп-арт в Америке меня радует, а вот тут все, кажется, какая-то хилая абстракция». Они совершенно не видят, что в это время в 70-е годы уже выставляется Болтански. То есть художники, которые стремились к свободе, хотели уехать заграницу и реализоваться, приехав туда, совершенно не считывают передовые и самые интересные вещи той культуры. Несмотря на то, что без конца ходят на выставки. Они держатся вместе, говорят о тех русских, которые там же. Я говорю об опыте русской эмиграции, который является чем-то внешним, если говорить о терминах периферия-центр. Тут (в сборнике) много говорится о том, что русское искусство провинциально, и поэтому необходимо ехать в Париж. Есть ощущение, что нужно приехать, необходимо познакомиться с другой культурой, встроиться в нее и сделать свое имя именно здесь. Встроиться в «‎большой каталог».

 

Т.М.: Я так понимаю, глобальная сцена — это все еще «‎глобальный каталог».

 

Н.С.: Да. Ситуация, конечно, изменилась с 70-х годов, но тенденция сборников «‎100 лучших художников XX века», где 50 — из Лондона, 30 — из Нью-Йорка, а потом все остальные — она сохраняется.

В данном случае, место отсчета для этих художников все равно Россия, где бы они ни оказались. 

 

Т.М.: Место получается как точка реализации. 

 

Н.С.: Только потом получается, что все они приезжают и выставляются здесь. В данном случае, центр и периферия связаны с позиционированием или самопозиционированием русского художника за рубежом. 

3. СОВРЕМЕННЫЕ РОССИЙСКИЕ ВЫСТАВОЧНЫЕ ПРОЕКТЫ 

 

Т.М.: В последнее время меня заинтересовал проект «‎Шукшин. Палитра героя» [2] — это была резиденция и путешествующая выставка. Как мне кажется, сейчас было много проектов, связанных с резиденциями, регионами, перифериями, экспедициями, поездками и т.д. Что тоже довольно симптоматично. Все участники, которые работали над проектом, — это московские ребята, все связано с Москвой. И художники, которых пригласили участвовать, в основном из Питера и Москвы.

Говоря о выставке, возникает ощущение, что это какая-то схема. Тут может быть Шукшин или кто угодно. Это как большой музей, который делает свои филиалы. 

 

Кристина Пестова (К.П.): Это, на самом деле, проблема подхода, потому что в России ситуация с резиденциями сложилась довольно странная. Общепринятый подход рассматривает резиденции как сеть. У этих резиденций нет определенной изюминки, а все российские резиденции именно про эту изюминку, про уникальность. У каждой есть какая-то тема, и ты не можешь работать над чем-то другим. Вполне возможно, что поэтому и выбрали довольно известных художников для проекта про Шукшина. 

 

Т.М.: На выставке «‎Москва-Казань-Москва» [3] интересно, как меняется центр и периферия. Центром становится выставка, а периферией — вокзал. Люди, которые приезжают или уезжают с Казанского вокзала, не могут сразу попасть на выставку. Они могут только смотреть в окно. Потом ты заходишь с улицы и попадаешь в пространство, которое можно назвать скорее документацией проекта. Казанские художники выступают как экзотика. 

4. ЧТО ДЛЯ НАС ПЕРИФЕРИЯ?

 

Н.С.: Может быть мы сделаем такой обмен мнениями по итогу? Что для нас периферия?

 

Людмила Алябьева (Л.А.): Мне кажется, это система, которую мы воспроизводим. Когда я смотрю на ситуацию в моде, то сейчас наблюдается полицентризм. Например, в данный момент мы работаем над нордическим выпуском. И это как раз про, как маленькая Финляндия вдруг ощутила свой потенциал, если не столицы, то модного города. Но мы постоянно воспроизводим модель, в рамках которой есть мифологизированная столица всего. Мы уже мыслим не масштабами корпораций, мы уже говорим о маленькой компании, которая ориентирована на локальное и не стесняется этого.

 

Т.М.: Когда мы говорим о периферии, мы говорим так, как будто в этом есть художественная слабость. Центр получается мифологическим существом. С другой стороны, по итогам встречи периферия для меня стала поводом для разговора о локальном. Через периферию можно обратиться к локальному без ощущения уникальности. Обратиться к отношениям, к чему-то человеческому.

 

К.П.: Я сегодня узнала о сборнике «‎Новая русская карта». Студенты из разных городов сделали сборник со слоганом «‎Московские студенты узнают свою страну». Каждый готовит статью про свой город. Они объединяются и пытаются рефлексировать на эту тему. Мне кажется, это какой-то шаг вперед. 

 

В.П.: Периферия для меня — попытка найти суть в локальности, создать малой кровью свою идентичность. Современный мир требует подхода к идентичности, как к постоянному подключению к новым группам. Периферия — это откат к традиционности. 

 

Анастасия Нефёдова: Слово периферия у меня вызывает отторжение. В Европе маленькие города не «‎выезжают» за счет противопоставления центра и периферийности. 

 

Амаль Авезджанова: Мне очень понравился пример Рижской биеннале. В этом случае периферия глобальнее центра. Не являясь мировым политическим и экономическим центром, она дает возможность по-новому раскрыть общечеловеческие проблемы. 

    

Н.С.: Периферия действует только в противопоставлении с центром, то есть периферии одной не существует. Это еще и закрытость по отношению к определенному ряду информации. С другой стороны, если мы живем во время sustainability, то встает вопрос локального. Локальность, безусловно, должна культивироваться, но не с точки зрения уникальности. Третий момент связан с экономическим фактором. Мы не можем всюду построить Нью-Йорки, Нью-Йорк такой один, и в этом его уникальность.

1. Игорь Шелковский. Переписка художников с журналом «‎А-Я». Том 1 и 2. — М.: НЛО, 2019
2. Выставка «Шукшин. Палитра героя» организована в 2018 году по итогам резиденции художников в Сростках. Программа направлена на переосмысление творчества Шукшина средствами современного искусства
3. Москва-Казань-Москва  — совместный проект Department of Research Arts и Центра «Смена». Выставка на Казанском вокзале стала результатом исследований более двадцати современных художников истории и современной жизни Казани